Но сегодня Бустеру было не до философии. Сегодня он вел неравный бой с самым своим ненавистным врагом. Неприятелем, что появился в его жизни сразу же как только в его руках оказался «Искатель приключений». Единственный, перед чьим лицом пасовал Бустеру Террик, гроза галактики, человек, пользующийся авторитетом лаже среди самых отпетых негодяев и мошенников.

Могучее телосложение и свирепый вид, который вгонял в страх всех — от головорезов до собственного зятя, командный рук, от которого мог бы спрятаться в свою нору даже татуинский крайт-дракон — ничто это не помогало Бустеру Террику в его войне.

И старый контрабандист это знал. Знал и отчетливо осознавал, что проигрывает свой самый важный бой за всю историю его коммерческой деятельности.

Бустер Террик сражался с документами.

Накладные, кассовые ордера, чеки, сметы, техническая документация, чертежи, планы, схемы, диаграммы…

И каждый, кто заходил в личную каюту Бустера, видя разложенные по всем горизонтальным плоскостям кипы бумаг величиной с человеческий рост, из-за массива которых порой не было видно и самого хозяина корабля, понимал, что Бустер Террик свою войну проигрывает. Причем с разгромным счетом.

Но в глаза ему этого никто не осмеливался сказать — ибо никто не хотел дразнить разъяренного ранкора. Каждый, кто находился на кораблей — член экипажа, торговец, охотник за головами, контрабандист — рисковал своей жизнью, указывая на этот досадный просчет в великолепном множестве качеств известного контрабандиста. Ибо в гневе Бустер Террик страшен. Очень страшен.

И в настоящий момент, услышав резковатый звук, источаемый голопроектором бывшей капитанской каюты, хозяин «Искателя приключений» издал свой собственный боевой рык.

И причиной этому были сразу несколько причин.

Первая из них, и самая большая — голопроектор являлся крайне удобной подставкой для трех стопок различного рода документов. Более того — это едва ли не единственное место в каюте, где их можно было пристроить и не смешать с другими, не разобранными еще бумагами.

Вторая причина — частоту этого проектора знал лишь самый ограниченный круг контрабандистов и мошенников всех мастей галактики. Разумных триста, может быть пятьсот…

«Ладно, ладно, хватит с совестью торговаться», — вздохнул Бустер, поднимаясь из-за стола и направляясь к пищащей панели. Голопроектор беспокоил его крайне редко, потому и использовался в качестве очередной полки.

Потому как третья причина его смешанного настроения — связь через голографический коммуникатор для него всегда приносила только прибыль. Очень и очень большую прибыль! Но редко. И в жизни Бустера это была самая прибыльная полка для бумаг.

Первую стопку бумаг она снял осторожно, не уронив ни одного листочка и аккуратно установил эту белоснежную флимсипластовую башню на полу рядом с устройством связи. Вторая последовала за первой, но в этот раз из-за спешки Террика, часть башни развалилась и документы проворной стайкой птиц разлетелись во все стороны. Старый контрабандист скрежетнул зубами и потянулся за третьей башней бумаг, все еще с болью в сердце смотря на то, как обработанные документы смешиваются со стопками и кучками необработанных бумаг. Ну еще не все так плохо — просто пройти собрать, да и все. А вот если бы они обвалились…

И лишь в этот момент Бустер понял, что тянуться к башне бумаг и смотреть в другую сторону — плохая идея. А понял он это благодаря пачке документов из разрушившейся последней башни на голокомме. Увесистая пачка шлепнула его по голове и разлетелась по всему кабинету. А вот сама башня…

— Кое-кому придется как следует заплатить за это, — решил Бустер, глядя на то, как сверзившаяся с голопроектора третья башня бумаг обратила в хаос еще две стопки высотой с человеческий рост, но уже не обработанных бумаг. А те, в свою очередь — еще четыре. А те четыре — все восемь… — Очень дорого заплатить!

Когда это обрушение флимсипластовых колонн завершилось, весь кабинет Бустера оказался усеян документами, покрывшими каждый участок отсека толсты слоем. И лишь голопроектор по странному стечению обстоятельств оказался совершенно чистым. И продолжающим издавать сигналы о входящем вызове.

Бустер активировал устройство, в надежде, что хоть это действо принесет ему радость…

И сразу же, как только увидел лицо своего собеседника, понял, насколько сильно ошибался.

— «Шныр», — прорычал Бустер, добавив три этажа нелицеприятных и откровенно уничижительных эпитетов, от которых у любого цивилизованного человека к лицу прильет кровь, а уши свернутся в трубочку.

Один из самых лучших, и уж точно — самый мерзкий — угонщик в галактике смотрел на него с голографической проекции, покуривая свою неизменную сигару. Наглый, довольный жизнью, самовлюбленный.

— И я рад тебя видеть, Бустер, — пустив колечко дыма, произнес Найллз Феррье. — Сколько времени прошло…

— Откуда у тебя эта частота? — рявкнул вопросом на отвратную личность Террик. Большого желания общаться с угонщиком у него не было. После того, что тот учудил в отношении крошки-Мирракс… Четвертовать «Шныра» было бы милосердно, но угонщик умел прятаться по различным темным уголкам галактики. И даже «Коготь» не соглашался предоставить Бустеру информацию о местонахождении Феррье. За разумную цену, конечно же. А куда приткнуть три миллиона Террик мог в любой момент времени.

— У меня к тебе деловое предложение, Бустер, — все с той же насмешкой продолжал покуривать «Шныр».

— Иди к ситам, — не поддался на жажду наживы контрабандист.

— Дело стоящее, Террик, — ох, как же ему сейчас хотелось как следует поработать кулаками и согнать с физиономии Феррье эту самодовольную улыбочку. — На семь миллионов кредиток…

Жажда наживы проснулась в душе Бустера, лихорадочно нашептывая ему, что за такие деньги он может починить целую палубу и открыть дополнительные магазинчики… Но желание прикончить угонщика было куда как более приоритетным.

— Послушай, сопляк, — с высоты своего положения и количества прожитых лет, Террик мог едва ли не каждого контрабандиста, угонщика и охотника за головами назвать так. И не получить «ответку». Но в контексте «Шныра» он употреблял едва ли не каждое слово с оскорбительным подтекстом. Ну, разве что союзы и предлоги продолжали оставаться в нейтральных окрасках. — Я откручу твою дырявую башку сразу же, как только ты окажешься в зоне моей видимости.

— Все еще дуешься из-за Миракс? — с притворной грустью поинтересовался Феррье. — Это было давно и…

— Давно?! — взорвался Террик. — Ты, отрыжка ранкора, хотел втянуть мою дочь в работорговлю! Да еще и обокрал ее! Какие бы ты сказочки не рассказывал среди своих друзей-угонщиков, каждый первый контрабандист в галактике знает, что получит от меня крупную премию, если намекнет где тебя искать. Так что беги и прячься, сосунок, пока мои люди не отследили твой паршивый передатчик, и я не прилетел, чтобы открутить твою голову, предварительно пересчитав все ребра.

— Бустер, что было, то прошло, — с раздражающей улыбкой произнес Феррье. — Я же предлагаю дело…

— Засунь его себе…

— …стоящее семь миллионов…

— … а потом протолкни поглубже ногой ранкора и проверни против часовой стрелки…

— … и это живые деньги…

— … после этого хлебни охладителя из реактора и…

— Мне нужны базз дроиды, — не выдержав описаний кар, что обрушатся неминуемой лавиной на его голову, тонким фальцетом заявил Феррье.

Раздумывал Бустер буквально пару секунд.

— У тебя никогда не было и нет столько денег, «Шныр», — заявил он.

— Зато у меня есть платежеспособный клиент, — не без самолюбования своей мнимой значимостью изрек раздражающий угонщик. — С очень большими деньгами. Я знаю, что у тебя есть базз дроиды — ты торговал ими с Занном несколько лет назад. И моему клиенту нужны такие дроиды — на семь миллионов.

Чуть менее пяти, если быть точным.

Еще две секунды на осмысление сказанного.